Пауль-Ээрик Руммо
МНОГИЕ ЛИ ЗНАЮТ ЖЕЛУДЕЙ ВРАЩЕНЬЕ,
крылышек кленовых лет неровный,
семян пути по воле ветра?
Шальной порыв забросит их бог весть куда -
в расселину скалы, в болото среди острова,
в песок, в чащобу леса ...
Бросаю в воду камешки, гляжу, как по воде
расходятся круги - все шире, шире,
все невозможнее и невозможнее ...
Всё. Нет их и в помине. Пустая гладь воды.
... Но вот уже буравят корни тугой плитняк,
песок хрустит в ладонях. Уже рождаются,
уже расходятся круги
вокруг бог знает как возникшего начала.
Вот уже дерево стоит передо мной
и вопрошает:
А ты? Какие создал ты круги
вкруг сердца своего?
Хандо Руннель
Три черепа бранились
в подземной темноте.
Они там очутились
в кромешной темноте.
Не знали, кто чужой там
и кто кому там свой,
охвачены глубокой
взаимною враждой.
Три гладких, одиноких
затеяли галдеж,
что в этом захолустье
порядка ни на грош.
Из трех различных станов,
на четырех ветрах,
бранились, воевали,
ругались, прямо страх.
То были наши кости.
Незнамо где тела.
Эстонские могилы.
Эстонские дела.
Юхан Вийдинг
Редко мне тепло бывает, чаще мне прохладно.
Редко мне тепло бывает, реже и не надо.
Есть, конечно, дни, когда складно все и ладно:
летним вечером в саду,
в теплых валенках, в халате -
тут уж сразу сходятся
мир, тепло, отрада.
Только независимо
от дождя и ветра,
от сырого холода,
вставшего над нами,
в паузах - от губ твоих теплотою веет,
руки сами полнятся летними стихами.
Но я о большем здесь сказать хочу.
Я о стихах молчу.
